Жаркие ночи в оазисе - Страница 21

Роман. Это слово прозвучало как пощечина. Конечно, на роль его жены она не годится.

Она была уверена, что сядет в левый джип. Но линия рта Аркима стала мягче, чувственнее, его рука скользнула по ее шее. И Сильви внезапно утратила способность мыслить.

– Если мы не сделаем этого… не исследуем взаимные желания… Это сожжет нас изнутри, как кислота. Если ты достаточно сильна, чтобы отречься от этого, тогда вперед. Я не стану тебя догонять, Сильви. И мы никогда больше не встретимся.

Ей хотелось рассмеяться ему в лицо. Какая самонадеянность! Она не хочет снова его увидеть. Ей нужно бежать со всех ног и благодарить Бога, что избавилась от него… Но было что-то в его голосе… что-то похожее на мольбу.

Арким опустил руку и отошел. Сильви едва не шагнула за ним. Она словно замерла на краю обрыва перед очень долгим и опасным прыжком в неизвестное. Его слова искушали: «Мне хочется лучше узнать тебя».

Она ощутила внутренний трепет. Мысль о поездке с ним ужасала ее. Но мысль об отъезде домой, о возвращении к нормальной жизни, где нет Акрима… была еще хуже.

Интуиция всегда помогала девушке в трудных ситуациях. И сейчас интуиция повела ее к правому джипу.

Арким не выразил удовлетворения победой. Он просто открыл перед ней дверцу, а сам сел с другой стороны. Появились слуги и перенесли багаж. Как только сумки были уложены, Арким тронулся с места. Они покинули замок.

Сильви пыталась пробудить в себе чувство стыда из-за столь быстрой капитуляции, но у нее не получалось. Она испытывала лишь приятное волнение и предвкушала запретное удовольствие.

Вокруг них была пустыня. Пейзаж должен был бы наскучить, но нет. Арким удивительно легко ориентировался в дорогах, которые были едва заметны в песках.

В машине царила тишина. Наконец Сильви не выдержала.

– Халима сказала мне, что ты никогда никого не привозил в замок.

Арким сжал руль так, что побелели костяшки пальцев.

– Верно. Никого.

Она разозлилась на себя за то, что это ее беспокоит, и язвительно добавила:

– Мне следовало догадаться, что ты постараешься скрыть эту… ситуацию от недреманного ока прессы. Тебе меньше всего на свете хочется, чтобы твое имя связали с такой, как я.

Арким взглянул на нее, и она с удивлением увидела на его лице легкую улыбку.

– Ну, наши имена и так связали, когда ты ворвалась в церковь и заявила, что я провел с тобой ночь.

Сильви покраснела. Она совершенно забыла об этом. Испугавшись, что речь снова зайдет о причинах ее поступка, она сменила тему:

– А оазис тоже принадлежит тебе?

Арким посмотрел на нее и снова уставился на дорогу. Но этого короткого мгновения хватило, чтобы Сильви почувствовала, как ее кожа запылала под его оценивающим взглядом.

– Да, эти земли принадлежат мне. Однако там останавливаются кочевники и туристы, и я не возражаю против этого, как другие.

В голосе Аркима можно было безошибочно различить нотки гордости.

– Как ты связан с Аль-Омаром? – с любопытством спросила Сильви.

Он сжал челюсти.

– Отсюда родом моя мать. Она выросла в Бхарани, ее отец был советником султана до прихода к власти Садыка.

– Ты общаешься с родственниками?

– По их мнению, моя мать опозорила семью. Они никогда не стремились к сближению со мной.

Сильви тихо произнесла:

– Наверное, ей было одиноко.

Жестоко и глупо бросать женщину в беде. Но она решила, что вряд ли Арким захочет продолжать разговор об этом.

Девушка выглянула в окно.

– А здесь красиво… Это резко отличается от всего, что мне довелось видеть.

Он с иронией поинтересовался:

– Не скучаешь по магазинам? Клубам? По шумной городской жизни?

– Мне нравится жить в Париже, но я ненавижу шопинг. А еще я почти каждый день работаю допоздна, поэтому, когда выдается свободный вечер, последнее, чего мне хочется, – это пойти в клуб.

– Расскажи что-нибудь о себе, – предложил Арким. – Например, почему в семнадцать лет ты оказалась в Париже?

Сильви мысленно проклинала себя. Не этого она добивалась, меняя тему разговора. Однако, взглянув на Аркима, она заметила в его лице перемены. Казалось, он готов был с ней помириться. По крайней мере, прилагал усилия для этого.

«Это потому, что он хочет переспать с тобой». Сильви проигнорировала внутренний голос.

– Я уехала из дома в семнадцать лет, потому что из меня не вышла бы прилежная студентка. Я мечтала танцевать.

Она намеренно избегала подробностей.

– Разве ты не могла танцевать в Великобритании? Почему Париж? Там было больше перспектив?

Голос Аркима звучал скорее заинтересованно, чем осуждающе. Сильви вспомнила те волнующие дни. Ее руки сами собой сжались в кулаки.

Внезапно он накрыл ее руку своей и хмуро взглянул на нее.

– В чем дело?

Сильви удивил его жест. Почувствовав тепло Аркима, она призналась:

– Нельзя сказать, что это было легко.

Арким положил руку на руль, поскольку дорога стала неровной.

– Продолжай.

Сильви смотрела вперед, сжимая кулаки. Она никогда ни с кем об этом не говорила. И, поняв, что собирается рассказать все Аркиму, она почувствовала, что запуталась.

– Все очень просто. Мы с мачехой не сошлись характерами. А отец… Наши отношения были натянутыми. Я взбунтовалась против них обоих. Кэтрин, моя мачеха, собиралась отправить меня в пансион, в Швейцарию, и тем самым избавиться от строптивой падчерицы. Но я уехала в Париж, чтобы найти старые контакты матери. Я всегда мечтала танцевать и в детстве брала уроки. Когда появилась Кэтрин, она заявила, что танцы – неподходящее занятие. Она ненавидела все, что напоминало о моей маме.